— Четыре года назад ты привел заговорщиков во дворец, чтобы уничтожить под корень весь королевский род, а сейчас выдумываешь небылицы.

Я вздохнул. И этот туда же. Хорошо же глашатаи Марона задурили головы жителям долины. Интересно остался ли еще хоть кто-нибудь в королевстве, кто не считает меня мерзавцем и убийцей детей?

— Он жив. Кому, как ни мне знать это. Мы хотели свергнуть сумасшедшего тирана, но никогда не осмелились бы причинить вред его сыну.

На скулах Рипона заиграли желваки.

— Я слышал другое.

Конечно Марон постарался напустить тумана на события того рокового дня, но неужели дворяне так поглупели за последнее время, что без всяких сомнений принимают на веру слова королевских глашатаев? Я хорошо помнил, как Ругон и остальные воины надсмехались над заявлениями, выходящими из дворцовой канцелярии. Раньше дворяне всегда имели собственное мнение и готовы были за него умереть. Похоже, мир менялся и люди мельчали.

— Все, что ты слышал о заговоре неправда. Тебе сказали, что я возглавил отряд, ворвавшийся во дворец, но это совсем не так. Посмотри на меня, — я откинул назад длинные волосы, — сейчас мне 21 год, а в день восстания было семнадцать лет. Уже тогда твой брат был значительно старше. Неужели ты думаешь, что он последовал бы за неопытным юнцом?

Казалось, на мгновение Рипон заколебался, но почти сразу взял себя в руки и нахмурил высокий лоб.

— Почему я должен тебе верить? Ты самый опасный преступник в королевстве, предатель и убийца, да к тому же еще и фальшивый священник. На тебе столько грехов, что если ты соврешь еще раз, то боги этого даже не заметят.

Я хотел возразить, но неожиданно сзади раздался молодой взволнованный голос. Я не заметил, как Бибон и Самон подошли со стороны храма и остановились за моей спиной. Несмотря на то, что бывший дворянин дал клятву служить мне, все свободное время он проводил с принцем. Убедившись в том, что он не представляет для мальчишки опасности, я позволил ему всюду сопровождать Бибона.

— Что же ты пошел за таким человеком, — резко спросил принц, — как доверился преступнику? Ты говоришь о благодарности за спасение, но в твоих словах только презрение.

Рипон быстро поднялся и уставился на мальчишку. Конечно, Бибону не стоило говорить такое взрослому воину, но видимо рядом с нами он чувствовал себя в безопасности. Я с радостью заметил, как подобрался Самон и сделал шаг вперед, чтобы в случае, если Рипон захочет что-нибудь предпринять оказаться между ним и мальчишкой. Холина поблизости не было, но я подумал, что в случае чего мы и сами справимся.

— Тибон настоящий священник и воин, — продолжал Бибон, — его благословил на служение покойный владыка Фифон. Первосвященник королевства доверял ему свою жизнь, а лучшие люди из окружения моего отца почитали за честь считать его своим другом, так что будь повежливей, когда обращаешься к моему наставнику.

Бибон слишком разошелся. Лицо его пылало, а рука невольно легла на рукоять спрятанного под одеждой меча. Королевская кровь давала о себе знать. Покойный Дидон был горяч и скор на руку и похоже не самые лучшие черты его характера передались сыну.

Рипон казался мне спокойным человеком, но даже последний тихоня возмутился бы, услышав такие слова. Конечно, мальчишка был слишком мал для поединка, но я знавал дворян, которых подобная мелочь ни за что бы не остановила.

— Постойте… — начал, было, я, но Рипон не дал мне закончить.

Он окинул Бибона презрительным взглядом и сказал.

— Лучшие люди из окружения твоего отца? Глупый мальчишка, ты имеешь в виду скотоводов и пахарей? Какое мне дело до предпочтений черни?

Странное дело, в словах воина я не заметил ни гнева, ни раздражения. Он говорил твердо, но без злобы. И тут у меня по спине пробежал холодок. Рипон не просто хотел урезонить наглеца, он ждал ответа, ждал, когда мальчишка проговориться. Похоже, он уже понял, кто стоит перед ним.

А Бибон забыл обо всем на свете и сам шел в расставленные сети. Обида за меня затмила его разум.

— Моего отца звали Дидон Безумный. Я наследник трона и твой будущий король, — выпалил он.

В свое время я потратил много времени и сил для того, чтобы объяснить Бибону устройство нашего мира. Наверно мои уроки иногда выглядели запутанно и странно, потому что я пытался показать ему жизнь долины с разных сторон. Я учил его всему тому, что узнал от Ругона и других воинов, но не забывал делиться и теми знаниями, которые когда-то получил в монастыре и на ратной поляне, общаясь с разбойником Полуном. Благодаря такому подходу к образованию в свои тринадцать лет Бибон довольно неплохо усвоил расстановку сил в королевстве, получил представление о коварстве дворянских домов и осознал свое истинное положение. Не скажу, что учить его было легко и приятно, но со временем мы нашли друг с другом общий язык. Правда, мальчишка два раза пытался меня зарезать. Сначала после того, как я первый раз его ударил, а потом, когда он узнал о том, что я участвовал в покушении на его отца. В первом случае я не пострадал, но после второго нападения мне пришлось долго лечить раненную руку. На мое счастье принц от рождения обладал пытливым умом и определенной широтой взглядов, поэтому со временем он сумел понять, почему группа заговорщиков решилась атаковать королевский дворец. На самом деле Бибон не был привязан к отцу. От безумия короля страдали не только жители долины, но и собственная семья. Принц видел, как Дидон избивал его покойную мать, как глумился над челядью и сам неоднократно становился объектом издевательств родного отца. Слушая мои рассказы о воинах и походах, о чести и достоинстве, он через какое-то время понял, что у дворян были причины ненавидеть короля и что прозвище Безумный дали Дидону не случайно. И, тем не менее, я удивился, когда услышал, с какой легкостью Бибон назвал отца обидным прозвищем. Что бы мальчишка ни говорил, как бы ни пытался отмежеваться от безумств покойного короля, но он никогда не забывал свою семью и никогда не предавал кровь, текущую в его жилах.

Рипон не мигая, смотрел на Бибона, и казалось, напряженно думал, что делать дальше. Не вставая с бревна, я потянулся за топором, которым раньше рубил дрова. Кто знает, что придет в голову бывшему воину короля. Я допустил непростительную оплошность — сегодня мой меч остался лежать в храме, поэтому мне придется воспользоваться тем оружием, которое окажется под рукой.